Дневник пожилого Карлсона

Нет, мне нравится, чо. В конце концов в последние годы не так много писателей, пишущих по-русски в школьном понимании этого "по-русски".

Но.
Небось вы ждали этого "Но" и к нему готовились? Ну вот.

Первое но. Очень продолговато. Материалу там на повесть, все какое-то рыхлое и жидковато разведенное.

Второе но. Мелочные покусывания за авторские обиды Щербакова, Веллера, ЖЖ-оппонентов.

Третье но. Я, конечно сам русофоб и враг державы, но у Быкова русские выходят вообще какие-то уебки. Нет, не отдельные персонажи, а как класс.

И вообще книжка какай-то женская, бабская, я б даже сказал. Если вы понимаете, о чем я.

На Либрусеке наткнулся на роман "Мародер", сегодня начал читать "Каратель".

Цитата: "...как может таракан представить себе танковую дивизию? Наверняка он считает, что она - нечто настолько же большое и страшное как тапочек."

Кто он такой вообще? Откуда взялся? Явно ж псевдоним. Какой-то совершенно особенный постапокалипсис.

Казалось бы, с накоплением опыта наблюдения за течением жизни должны постепенно обогащаться и суждения, и взгляды. Чисто по причине добавления в личную копилку впечатлений и переживаний.

На самом деле, ну во всяком случае у Боруха, все постепенно мешается в такой однородности массу, которой общая оценка какая-нить вопиющая банальность. Например сейчас такая годная для всего оценка - "Все херня".
Все херня, говоришь себе, выбираясь из очередной задницы, в которую угодил (ага, невзирая на богатый опыт попадания в задницы), или скажем узнавши какую эпохальную новость о переменах в окружающем мире.

Следующая стадия, очевидно - "Главное здоровье".

Соппсно хотел написать довольно длинную сумму впечатлений о пречитываемом неведомо какой раз романе "Вообрази себе картину...". Нет, лень, пожалуй ниасилю.

Хеллер безусловно гений, только гений может написать мощный, захватывающий и полный событий роман в сущности ни о чем. Там ни главного героя нет, ни коллизиии, ни места действия, ни завязки, ни развязки, ни сюжета. Не назовешь же в здравом уме героем Рембрандта, а сюжетом - более или менее частые упоминания о процессе написания картины "Аристотель, размышляющий над бюстом Гомера". Еще забавней было б предположить главным героем Сократа, или Платона. Уж если сам Аристотель там эпизодический персонаж. Точно так же как не назовешь местом действия романа Древние Афины, или Амстердам 17-го века, или современные Соединенные Штаты. Больше всего это смахивает на сумму впечатлений, сумму впечатлений о коей сумме я и хотел было написать, но передумал.
Это все-таки роман, несмотря на отсутствие внятной просвещенному в писательской кухне читателю атрибутики, и достойной суммой впечатлений о нем стал бы роман примерно равного размера и размаха, на что не хватает времени, денег, желания и навыков. Таланту опять же.

Все херня. Такой мне на настоящем этапе представляется главная оценка, выставленная Хеллером миру этим романом.

По поводу другой расхожей сентенции у Хеллера имеется другой роман, со всеми положенными роману прибамбасами, но о нем в другой раз.
Если получится.

Я тут Азольского прочел. Тоись не прям вот в данную минуту, а вообще в течении последних нескольких лет я периодически читаю великого(да-да, именно так) русского писателя Анатолия Азольского.
Он начал писать и издаваться где-то в семидесятых годах прошлого века. Само собой, как человек знающий о чем пишет, попадал под раздачу запретов. Судя по тому, что кроме моего вот этого, коий сейчас пишу, отзывов о его прозе я не встречал и судя по тому, что на "Альдебаране" его роман "Диверсант" оценивается в 76 нынешних рублей, Азольский - неизвестный практически широкой публике автор.

И совершенно напрасно. Он-таки знает , чем пишет, речь о разведке ли, о военно-морском ли флоте, об академической жизни и о любви он пишет со знанием вопроса. Это в ныншней прозе редкость, ну не то что редкость, заведомое фуфло читателю уже не воткнешь. Читатель нынче грамотный, все читал или читал отзывы, его на мякине не проведешь. Азольский же ценен тем, что пропустив через писательскую железу происходившие события разной степени глобальности, он не впадает в грех чрезмерности хоть ниспровержения, а хоть и вознесения. От этого его проза представляется неяркой, какой-то уравновешенной что ли. Не впадает он и в соблазн сделать пару мирового значения обобщений, что тоже в нынешнее время встречается нечасто. И это тоже не добавляет ему яркости.

Но.
По мне образовавшиеся сегодня литературные течения, изобилующие яркими и размaшистыми приемами и сюжетами, несколько пестроваты, от этого сливаются в нечто довольно однородно серое и первоначальные восторги быстро откатываются, чтоб не занимать место в организме читателя для новых восторгов. Неяркая же, как северное лето, проза Азольского оставляет, во всяком случае лично во мне, довольно глубокие следы. Сродни следам ледника на северных же валунах на берегах озер.

Формат произведений, избранный Азольским - повесть. Он умеет писать очень концентрированные рассказы, романы ему тоже на мой взгляд удаются, взять хотя бы когдатошний его роман "Степан Сергеич", но идеально он вписывается именно в повесть. Тоже такая уравновешенная штука. Временной охват - главным образом послевоенный период, впрочем вплотную к нашим дням он не приближается. Исключением, самым близким к нам по времни действия лежит повесть "Кандидат". О которой собственно и.

В повести речь о провинциального происхождения человеке, бросившемся завовевывать столицу и почти завоевавшем. В момент почтизавоевания начинается череда обломов, которая тянется довольно много лет и завершается в канун Перестройки. Но в начале повести мы этого не знаем, мы имеем дело с просто недалеким парнем, желающим преодолеть свою нищету. С самого начала это имеет несколько коробящий характер, за героя с самого начала несколько неловко. У него пунктик на почве атрибутов благополучия, все у него вертится вокруг того. Далее по нарастающей, Борьба (ага, mein Kampf) его принимает все более уродливые формы. Надо заметить, что череда обломов воспитывает в герое известную непотопляемость и делает его, вкупе с его нищенским мироощущенищм, идеальным кандидатом на лидирующую роь в нынешнем российском обществе. Но в этот момент сюжет повести и закругляется. Без оргвыводов, но с некоторым неневозможным посылом.

Ужас, не менее того, испытал я, все это читая. Кандидат наук Глазычев - настоящий монстр. При этом мастер выживания с развитым чутьем. В расцвете своих качеств он подходит к финалу повести "Кандидат" и далее подразумевается действо, назовем это действо свистопляской, в котором он будет уж не кандидатом, а полноправным членом круга Власти, а то и мозгом, генерирующим обязательные для всех решения по созданию максимально комфортной Глазычеву среды обитания. А иным Глазычев не озабочен. Он и не может быть ничем иным озабочен, кроме создания максимально комфортной лично ему среды обитания. Устроен так, что его комфорт - его единственный резон Всего.

Вот такое ощущения ужаса, без введения никаких дополнительных эффектов, описанием лишь повседневности крайне небогатой на события, по-моему может создавать только Азольский.

А роман "Диверсант" по мне одна из лучших книг о войне. Не только об Отечественниой или Второй мировой, о войне вообще, но это уже другая история и о том - в другой раз.

Добрался уже до четвертой части, дальше пожалуй, не буду читать. Поднадоели стройные блондинки(брюнетки, шатенки, рыжие) со спортивными фигурками и соблазнительными ножками. Чего-то они у меня уже сливаются в одну сплошную Барби с сиськами пятого номера (или размера, хрен его знает, как погламурней). Надоели описания примет жизни вышшего света, вроде линкольнов, вилл, брульянтов, костюмов, галстуков и тусовок. Сиськи, виллы, изумрудные ожерелья и секс на берегу океана Сидни Шелдон описывает куда повеселей. А также бесконечные поминания добрым тихим словом красных собак, которые само собой коммунистическая сволочь. Нет, я тоже к советской власти без большой любви, но избыток чувств к ней по мне совершенно излишен. И это все не говоря о том, что Тайный Город, прущий в жизнь простого московского обывателя из всех щелей хрен знает сколько времени и остающийся при этом тайным, по углублении в сериал представляется ну оооочень сильным допущением. Ну разве допустить следом, что население Москвы сотни лет состоит исключительно из полных и безнадежных лохов. И продолжать делать скидки и допущения, неминуемо приводящие к вопросу: а не дурак ли я, что уже ничему не верю, а продолжаю это жевать? Так что, дочитаю четвертую часть и все. Надоело.

А вообще мне интересно, eсть какая-нить многосерийка более чем из трех частей, не превращающаяся по мере увеличения порядковых номеров в полное гавно?
Покамест на моем счету перумовские хроники, бушковский Сварог и Тайный этот город. Все благополучно достигли логического охренения.

У меня общее ощущение, что автору самому надоедает эта хренотень хуже горькой редьки, а издатель давит: давай, давай! Куй бабки! И чтоб не портя отношения с подателем доброй еды, одновременно привести сериал к естественному помиранию, автор злонамеренно начинает лепить горбатого. Когда он достигает полного исступления, в одной главе назовя персонажа Лешей, а в следующей - Сережей, издатель замечает, что ему сделали вполне доступный намек и далее они оба оставляют выработанную делянку и с облегчением берутся за что-то другое. Панов, безусловно титан и гигант, если сумел продержать издателя в неведении относительно своих намерений завершить дело аж до двенадцатой серии, но читать это далее невозможно.

Прочел за выходные. Никаких извращений, никакого потока сознания, все тихо-мирно-классично. Даже никакой расчлененки.
Страшней по-моему только "Дневник" Паланика.

Почему кого-либо мы (ну ладно я, я сам) почитаем гениями? Уж понятно, не столько и не только за достоинства их собственного творчества. Хотя и они могут быть огромны и поражающи. Окинув взглядом, сделанное в той же области их современниками, легко можно заметить, что стиль лучше у такого-то, а слог - у такого-то, у такого-то разнообразней приемы воплощения сюжета, а у такого-то разработаннее характеры и взаимоотношения героев, есть, всегда есть за что зацепиться у современников гениев, но всештаки гениями мы(ну ладно, я, я конкретно) считаем тех, кто несмотря на их недостатки, иногда вполне себе заметные, определяет путь идущих за ними на протяжении многих лет. Некий, не то что идеал, но измеритель и эталон измерений. ( Читать многа букф разной степени осмысленности )

Нет, я знал, что будет плохо, но не знал, что так долго. Эпиграф типа.

Тем кактусом оказался "Последний дозор", сами знаете чей. Ясен пень, никто и не ожидал там небывалых воспарений и прорыва в нетленку. Но вот чтоб так, с первой страницы перла стремительным домкратом халтура уровня местечковой газетенки? Мда-с. Да я знаю, знаю, многие не выдерживают соблазнов и ведутся на вой труб, вот Александр Исаич, к примеру, чтоб не ходить далеко. Но в рассматриваемом случае и труб никаких не понадобилось. В дудку свистнули, увенчали веником и пошло гавно по трубам.
Обидно, когда человек растрачивает искру Б-жью, продается, как раньше говорили, но еще обидней, когда продается за смешную цену. А совсем обидно, что был-то он по-человечески симпатичен и стремления его вполне разделяемы, и ничего-то плохого он в-общем не хотел.
Мастер это такой человек, который работает хорошо, когда и ему и потребителям его продукта ясно, что будут платить за любой криво забитый гвоздь, за любую сраную кляксу на полотне, за одно только имя на обложке.
Не, не будет из него Мастера. Теперь уже никогда. Будет себе лепить дозор за дозором. Какой там следующий? Окончательный? Ага, а потом бесповоротный. А еще можно: всем дозорам дозор. Простор для творчества необозримый. Главный герой неубиваем и его хватит на безбедную жизнь.
И не уговаривайте меня. С сожалением я слезаю с этого кактуса, подсадив на него пару хороших людей в свое время.
И пропади он пропадом со своей обгорелой тетрадкой и сушеной розой.