Дыбр

Сирена взвывала два раза. Около одиннадцати и без чего-то три. Соответственно два раза просыпался. Второй раз - окончательно. Лейка все ж подбегала и говорила: Папа, сирена. Я вставал и шел с ней в кухню. Посидеть пару минут на полу и подрожать от холода. Враки что у нас тут вечное лето, зимой я не верю в глобальное потепление. Ни в какое не верю.

Раз уж вставал, заодно поубирал всякие баночки с подоконника там. Впрочем, если стекла тово-с, хватит нам и от них осколков.

Не, Лейка не боится. И мне не страшно, раз ей не страшно.

Ракета взорвалась недалеко от нас, попала в крышу детского сада в соседнем религиозном районе. Пострадавших нет, дети и воспитатели сидят по домам.

Дыбр

Сирена взвывала два раза. Около одиннадцати и без чего-то три. Соответственно два раза просыпался. Второй раз - окончательно. Лейка все ж подбегала и говорила: Папа, сирена. Я вставал и шел с ней в кухню. Посидеть пару минут на полу и подрожать от холода. Враки что у нас тут вечное лето, зимой я не верю в глобальное потепление. Ни в какое не верю.

Раз уж вставал, заодно поубирал всякие баночки с подоконника там. Впрочем, если стекла тово-с, хватит нам и от них осколков.

Не, Лейка не боится. И мне не страшно, раз ей не страшно.

Ракета взорвалась недалеко от нас, попала в крышу детского сада в соседнем религиозном районе. Пострадавших нет, дети и воспитатели сидят по домам.

Еще дыбр

Жена моя - вроде народной совести в своем колхозе. Рассказывала как целый день ходила со всеми ругаться, чтоб им устроили какое-то упреждение, потому что на заводе ни хрена не слышно кибуцной сирены. И добилась таки: оповещения после общей сирены по громкой, которая есть в цехах. В финале начальник, из которого она вытрясла такое решение, спрашивает: ну, теперь ты довольна? Она ему говорит: да мне вообще похрен, у меня радио в телефоне оповещает, я за народ переживаю. Дальше была немая сцена.

Говорит, что почти всех кибуцников моложе сорока попризвали в резервисты.

Еще дыбр

Жена моя - вроде народной совести в своем колхозе. Рассказывала как целый день ходила со всеми ругаться, чтоб им устроили какое-то упреждение, потому что на заводе ни хрена не слышно кибуцной сирены. И добилась таки: оповещения после общей сирены по громкой, которая есть в цехах. В финале начальник, из которого она вытрясла такое решение, спрашивает: ну, теперь ты довольна? Она ему говорит: да мне вообще похрен, у меня радио в телефоне оповещает, я за народ переживаю. Дальше была немая сцена.

Говорит, что почти всех кибуцников моложе сорока попризвали в резервисты.